Кратно четырем (продолжение)

Кружась и распадаясь вместе с пеплом, он успел заметить время на дисплее:
Morning, 03:03
Сдувая остатки пепла, она рассмеялась его неловкой попытке подать пепельницу. Потом они ужинали на двадцать третьем этаже центральной гостиницы. Много шутили. Харвей рассказывал смешные истории из своей практики, а она смеялась от всей души. Иногда тень-мысль омрачала ее. Она застывала, теряясь взглядом где-то в неизвестности. За глыбой стекла, омываемого дождем, город лежал под ними, обозначенный мерцанием реклам и пятнами света в окнах домов.
По затерявшейся, далеко внизу, Чарльз-стрит текла река автомобильных огней: рубиновых и желтых размытых шаров. Прошлое плотным кольцом стянуло мозг Харвея. Гипнотизирует, мешает предпринять задуманное.

Офра оказалась беглой израильтянкой. Совсем юной она вышла замуж за прекрасного парня - летчика израильских ВВС. Но счастье их было недолгим: в одной из пьяных драк он погиб, а она осталась с маленьким сыном, отдавая ему и работе свою молодость. Годы пролетали в заботах, войны сменяли друг друга на ближневосточном пупке планеты.
Боясь потерять сына в ожесточенном пламени араба-еврейского конфликта, Офра решилась на побег. Она благополучно прилетела в Нью-Йорк, где ей удалось разыскать друзей мужа, ныне успешно торгующих фототоварами на Легсингтон Авеню. Друзья помогли снять дешевую квартирку в Бруклине. Офра подала прошение иммиграционным властям о легализации.

Время шло, а ей, все отказывали в праве на постоянное место жительство. Будучи высококвалифицированным хирургом, она довольствовалась временными заработками, которые подыскивали для нее друзья: уборка квартир или служебных помещений, уход за полуумными, больными стариками или инвалидами, словом - там, где могли заплатить наличными...и где не желают работать настоящие американцы.
Почти весь заработок приходилось отдавать адвокатам, занятых ее легализацией в стране, но на квартплату за маленький бейземент и скромное питание, им хватало. Жизнь продолжалась. До того страшного дня, когда банда бешеных рокеров раздавила ее мальчика колесами мотоциклов.

Неожиданная мысль вырвала Харвея из цепи воспоминаний: "Офра не случайно оказалась на моем пути! Нелегальная иммигрантка, никто не будет ее разыскивать. Она сама приняла решение участвовать в смертельно опасном эксперименте. Правда, это было больше года назад, но ведь она заполнила и подписала все необходимые бумаги! Она хотела быть полезной науке."

Он взглянул на часы: Morning, 03:07
- Пора навестить Сьюзен и Джо! Хирург проверяет два шприца с сильнодействующим снотворным, и направляется к палате # 11. В комнате тихо. Утомленные любовники крепко спят, так и не разомкнув своих объятий. Неслышно ступая, Тейлор входит в полутемное помещение. Сделав спящим по уколу он выходит, осторожно притворив, за собой, дверь.

Ночные улицы пустынны и, поездка в Таинственный Замок, не заняла много времени. Приготовив, необходимые хирургические инструменты, приборы, Харвей упаковал их в два специальных чемодана. Затем, он погрузил чемоданы, в багажник своего большого автомобиля. По дороге к госпиталю он сделал небольшой круг и подъехал к дому, в котором живет Офра.
В тот первый вечер, Харвей предложил ей не участие в эксперименте, а постоянное сотрудничество. Она оказалась одаренным хирургом, что особенно ценил в ней Харвей, - понимала его без слов, и во время трудных операций оказалась просто незаменимой. Между ними вспыхнула страсть, которой они отдавались с упоением. Но длилась она недолго. Постепенно остывая, они перешли на исключительно деловые отношения.

Прикасаясь к выпуклой кнопке звонка, Харвей еще раз пережил щемящее чувство потери и, всплывая из глубины воспоминаний на поверхность этой страшной ночи, навсегда простился со своей прежней жизнью. На звук звонка в доме зажегся свет, а еще через минуту в окне появился силуэт Офры. Так уже случалось, когда для срочных операций, шеф посылал за ней или заезжал сам.
По обыкновению, тепло приветствуя друг друга, они обменялись последними новостями, и Харвей в общих чертах описал Офре состояние Стэнсона. Два тяжелых чемодана послужили естественной причиной для входа в госпиталь через подземную автостоянку. Они поднялись в грузовом лифте на свой этаж. Харвею безразлично, видел ли охранник, на экранах внутренней телесистемы слежения то, что он покидал госпиталь и теперь возвращается в сопровождении Офры.

Хирург и ассистент разошлись по своим кабинетам, что бы приготовиться к операции. Она вышла из душевой. Еще с закрытыми глазами, вытираясь жестким полотенцем, она ощутила прикосновение его губ на своих плечах и жар его рук на груди. Поддавшись настойчивой воле его желания, Офра, раскрываясь, уронила полотенце. Она не успела удивиться холодному блеску его глаз. Профессионально сделанный укол, стремительно унес ее, по крутой спирали, в черноту сна…

Жесткий свет главного рефлектора выхватывает из матовой тишины операционной два тела, в переплетении проводов, трубок и капельниц. Приглушенно отсвечивают оставшиеся в полутени приборы, мигая разноцветными лампочками. Бесформенное желто-зеленое тело Стэнсона подчеркивает плавность форм и красоту линий лежащей, рядом с ним, Офры.
Взгляд Харвея скользнул по ее безмятежному лицу, спустился с приоткрытых губ на безупречную шею, задержался на округлостях бедер.
Чувствуя, что теряет силы и способность действовать, он сделал себе укол. Допинг с каждой секундой вытесняет из сознания хирурга жалость и сомнения, освобождая волю от пут прошлого. Минуту спустя его руки ощутили успокаивающее прикосновение хирургических перчаток. Четыре часа спустя, сложнейшая операция закончена.
Профессор Тейлор сожалеет, что не остается времени для пересадки сердца. Он надеется, что сердце мистера Стэнсона, с кардиограммой тридцатилетнего мужчины, не подведет. Закончив обработку шва на теле пациента, Харвей включил систему полного переливания крови. По вживленному катетеру, венозная кровь Стэнсона выводится из организма, кровеносная система заполняется очищающим биораствором и вот, в тело кандидата в сенат США, начала поступать кровь израильтянки Офры.

Отвезя Стэнсона в палату 17, Харвей возвращается в операционную. Офра встретила его, зиянием выпотрошенной брюшины. Что-то внутри него стремительно оборвалось, увлекая вниз, в тошноту, в пустоту, во мрак…. Он упал... ...Длинная сигарета, превратившись в серый столбик пепла, неотвратимо падает на ее платье...на лету рассыпаясь мириадами невесомых и, почти невидимых, частиц…
Опять возникли внутренние удары, материализовавшись в мысль: "Убрать тело Офры, оно должно и с ч е з н у т ь ! Ииначе - все напрасно!" Эта мысль дала силы на еще одну инъекцию допинга.
В процессе своих тайных исследований, Харвею пришлось изготовить сублиматор (на базе мошной микроволновой печи), для уничтожения останков подопытных животных. Помещенные туда останки превращаются, в считанные минуты, в хрупкие неорганические образования, легко измельчаемые в порошок. Вакуумный поглотитель исключает возникновение неприятных запахов. Но сублиматор рассчитан на сравнительно мелких животных.
- Чтобы бесследно уничтожить труп Офры, его надо расчленить! - Времени остается все меньше, скоро утренний обход, начнут съезжаться сотрудники! Хотя на его этаже весь персонал будет спать, еще гарантированных три часа, Харвей торопится. Для расчленения трупа, хирург использует все возможные инструменты. Операционная стала похожа на скотобойню: пятна крови на стенах и полу, куски разрываемых тканей и распиливаемых костей разлетаются из-под бешено вращающихся дисков циркулярной пилы... Уже были уничтожены конечности, когда, разделяя кости таза, Харвей обратил внимание на увеличенную матку. Офра была беременна…

Next >>

 1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   11   12   13   14   15   16   17   18   19   20   21   22   23   24   25   26   27   28   29   30   31   32   33   34   35   36   37   38   39   40   41   42   43   44   45   46   47   48   49   50   51   52   53   54   55   56   57   58   59 

Copyright © Mark Turkov, 1993

Copyright © Business Courier, 1998 - 2000