Кратно четырем (продолжение)

смеющееся лицо приблизилось на-столько, что его холод пронзил тело Харвея, он узнал Николь...

Спасли его звуки рояля: Лиз, безразлично глянув в его сто-рону, перевернула страничку ноктюрна Шопена. В тот же мо-мент Кати обняла, обвила его. И когда все вокруг взорвалось, с жутким грохотом и звоном он понял, что Кати вошла в него…

Телефон звонит долго, непереставая. Нащупав аппарат где-то на прикроватной тумбочке, Харвей, не открывая глаз, сорвал с него трубку и сунул ее к себе под подушку. Оттуда немедленно донеслось приглушенное:

— Доброе утро, сэр! В десять тридцать Вас будет ждать маши-на посольства. Спуститесь, пожалуйста, к этому времени в холл!

— Да. Спасибо… — пробормотал он и вновь заснул.

Постучали. Настойчивее. Из-за двери донесся голос:

— Добрый утро Сэрь! Рюмь Серьвись! Ты хотеть разбудить тебя. Извинить но телефонь нье работать нье отвьечьать. Сей-чась девьять утьа. Хотеть что-то пить? Кусать?

— Да, черт побери, если мне все равно не дают как следует выспаться! – Харвей решительно отбрасывает одеяло, подушки и, вскочив с кровати, опрокидывает телефон с тумбочки. Рывком распахнутые шторы, и в глаза ударяет голубизна неба, кокетни-чающая с бирюзой моря.

С высоты гостиничного номера белые яхты кажутся ему жем-чужинами на бархатной подушке волн.

“ОТЕЛЬ” - прочиталась надпись на красивой пепельнице. Он направился в ванную. Ноги тонут в ворсе ковра, но неприятное жжение стоп заставляет хирурга сесть на пол. Подошвы ног в волдырях, как после ожога.

“Что же это?” — думает Харвей, наблюдая как эти волдыри исчезают вместе с болью, когда он прикасается к ним.

Все-таки он добрался до ванной комнаты и залез под душ.

Мощная струя воды смыла остатки видений вместе с части-цами ливанской пыли.

Харвей наполнил ванну хвойной пеной и блаженно погру-зился в ее изумрудную глубину. В искрящемся хаосе радужных пузырей, над поверхностью воды он оставляет лишь кончик сво-его носа, расслабляется и вновь переживает события предшест-вующих дней…

 В окружении разгоряченных боем солдат они бегут, при-гибаясь под напором воздуха, под бешено вращающимися вин-тами к вертолету. “Машина эта похожа не то на ящерицу, не то на осу…” — думал он набегу…

Сейчас, лежа в ванной под радужной пеной, он широко улы-бается сам себе: подбегая к грозной машине, ему больше всего хотелось, чтобы полет закончился как можно скорее - ведь он ни-когда не летал на вертолетах!

 Вертолет висел в воздухе, почти не касаясь полозьями земли. Йоси - он летел вместе с ними - забрался внутрь пер-вым, помог друзьям подняться. Используя стволы пулеметов и головки ракет как ступеньки, они оказались “во чреве”, как выразился пастор, что-то цитируя. Люк немедленно закрылся, и машина, резко увеличив обороты, стала набирать высоту, одновременно наклоняясь вперед. Йоси усадил их возле квад-ратного окна и дал каждому по специальному шлему с ларинго-фонами - иначе общаться в “животе” этого дикого “зверя” было невозможно.

— Вот и первая экскурсия над Государством Израиль! — начал рассказ Йоси.

— Над Святой землей... — молвил Стивен.

— Отсюда началась современная цивилизация человечества.

Картина действительно была ошеломляющая: вертолет летел немного выше матово-красного солнца, погружающего-ся в темно-синее море. Редкие облака были расцвечены крас-ками заката, словно кистью сумасшедшего художника. Харвей всматривался вверх, сколько позволяло окно - там начиналась чернота, и сквозь нее проникали уколы первых звезд. В проти-воположной солнцу стороне блестела луна - плоской, запят-нанной пивной крышкой.

Йоси что-то рассказывал, но открывшаяся красота захва-тывала воображение, мешала слушать. Мелькали слова: Си-рия, Метула, Кирьят-Шмона, Иерусалим, при которых пастор издавал восторженные восклицания или протяжные вздохи.

Зелень растений и белизна зданий, окрашенные пурпуром заката, выглядели еще более объемными, сочными.

Так они летели, вместе с закатом огибая страну вдоль линии моря. Вскоре машина пошла на снижение. Перед ними открылся большой город сверкающий разноцветными огнями.

Из-за шума в голове и неприятных ощущений в желудке, це-ремония встречи стала для Харвея скомканной и безликой.

К их вертолету, севшему в отдалении от главного терми-нала аэропорта, подъехали несколько лимузинов. Прежде чем Стивен и Харвей в сопровождении израильтян приблизились к ним, вертолет взмыл вверх и исчез ночном небе.

 Теперь, нежась в ванной, Харвей вспоминал рукопожатие и прощальные взгляды Стива. Они почти ничего не сказали друг дру-гу, видимо, оставляя главный разговор на потом… Когда-нибудь…

Звон бокалов и хлопки открываемых бутылок проникли в ванную - официант суетился в гостиной, сервируя завтрак.

Стандартно-роскошный холл гостиницы встречает Харвея шумом многоголосой, разноязыкой толпы, над которой витают ароматы дорогих духов и хорошего табака.

Поминутно кого-то задевая и извиняясь в разные стороны, он пробирается к портье, заряжаясь настроением царящего здесь, праздника.

— У вас всегда так много клиентов? — Харвей улыбнулся оза-боченному администратору.

— Увы, нет, сэр. На Пасху. Иногда - на Пурим.

— А что, сейчас праздники?!

— О, нет! Ожидается начало войны.

— Начало войны?! С Ираком?

— Да.

— Но ведь…

— Господа, которых вы здесь видите, — дипломаты или жур-налисты. Есть несколько богатых снобов. Но все они прилетели сюда, чтобы в минуту опасности быть с Израилем.

— Но Ирак же напал на Кувейт? Армии Коалиции сосредото-чены в Саудовской Аравии?

— Все это так. Вы, очевидно, не слышали самых последних новостей: Ирак пригрозил уничтожить Израиль, если США начнут военные действия.

— А при чем тут Израиль?!

— Извините, сэр, ваша машина, — администратор указал в стекло витрины на подъехавший белый автомобиль американ-ского производства.

— При чем во всей этой истории Израиль? — повторил Хар-вей.

— Знаете, они... - арабские страны, особенно Ирак и Сирия, мечтают нас уничтожить давно. Нужен повод. Впрочем - я не поли-тик, извините! — он повернулся к другому гостю, что-то объясняя.

— Доброе утро! — Харвей хлопнул дверцей и машина мед-ленно отъехала.

— Доброе утро, сэр! Как поживаете? Я - Майкл. Катаю здесь наших! — он включил радио и тут же стал подпевать зазвучав-шей мелодии группы “Битлз”: “О, герлз…”

— Прекрасное утро, Майкл! Свобода! Солнце! Море! “Битлз!” И праздник в гостинице - по случаю войны! - Харвей восторженно оглядывается по сторонам.

Улицы буквально распирает гуляющими людьми. Он видит многочисленные кафе, разбросавшие свои столики по тротуа-рам; бурлящую публику в них; искрящиеся на солнце фонтаны; прилавки, заваленные экзотическими фруктами и овощами; мно-жество цветочных ларьков и выступления уличных музыкантов.

“Маскарад да и только!”

Прохожие, почти все вооружены: кто в военной форме, а кто и нет; с автоматами за спинами или, торчащими из спортивных сумок; с пистолетами невероятных размеров, заткнутыми за поя-са брюк, юбок, шорт или просто трусов - словом повсюду можно видеть вооруженных людей. Он спросил Майкла:

— Эти люди… Они так вооружены… Это что, по случаю предполагаемой войны?

— Я здесь около двух лет, Харвей. Это их постоянная “фор-ма одежды”! Вначале меня это чертовски раздражало, но потом привык. Их можно понять: маленькая страна в кольце врагов. Прак-тически каждый гражданин служит в армии. Оружие носят с собой!

Отъехав недалеко от гостиницы, их машина оказалась сти-снутой в заторе.

— Ха, Яркон Стрит, — вслух прочел надпись на одном из ука-зателей, доктор и закашлялся.

Салон заполнился шумом тарахтящих, плохо отрегулиро-ванных моторов и вонью выхлопных газов.

— Долгое пребывание в чистом воздухе Ливанского пред-горья! — Майкл поднял окна и включил кондиционер.

— Да, похоже, что я отвык от цивиллизации! – Харвей зады-хался, испытывая вдобавок, приступ изжоги.

— Впрочем, это, может быть, вызвано не только газами - со-ус, поданный к завтраку, был слишком острым. Однако, здесь на-стоящий автосалон! — воскликнул Харвей, озираясь, и тут же по-правил сам себя: — Не автосалон, а автомузей! Никогда бы не поверил, что на таком полуразвалившемся старье можно ездить!

Как бы назло ему, в затор протиснулась совсем новенькая, огненно-красная машинка.

— Ого! Я такой модели еще не видел в Штатах!

— Наверное, пробная партия. Японцы рвутся на ближневос-точный рынок! — недовольный задержкой пробурчал Майкл.

— Тыщу лет не сидел за рулем! — Харвей прикасается к обивке салона, узнавая неповторимый запах американского автомобиля.

Допотопный автобус, стоящий перед ними, тронулся с мес-та, выбросив облако густого, черного дыма.

— Они что, не научились регулировать карбюраторы и кла-пана, Майкл?!

— Ха! — рассмеялся тот. — Это Восток, сэр! Здесь важно, чтобы четыре колеса катились!

— Но ведь эти газы очень вредны для здоровья, свинец - яд!

— А вот это уже вопрос не техники! Не нравится - не нюхай! ДЕМОКРАТИЯ!

— Демократия? Демократия — это когда общество защища-ет… — Харвей не договорил, резким толчком брошенный в лобо-вое стекло.

— Извините, сэр. Эта леди… Вот, впереди… — действи-тельно, красная машинка нахально втиснулась перед ними, но, к счастью, пробка рассосалась и они смогли ехать дальше. Про-ехав еще квартал, американцы остановились вновь: напрочь пе-регородив улицу, посередине ее стояли два автобуса, водители которых не спеша переговаривались, обмениваясь сигаретами.

— Вы что-то хотели сказать о демократии, сэр!

Даже в плотно закрытый кузов проникала какофония авто-мобильных сигналов. Казалось, все окружающее должно было бы взвиться, сойти с ума, исчезнуть — таким диким было сочетание звуков. Высунувшись из своих кабин, многие водители кричали что-то, отчаянно жестикулируя и, даже размахивая пистолетами.

— Как в кино про ковбоев! Просто невероятно! – расхохо-тался доктор.

Однако, ничто в поведении людей на улице не выдало ка-кого-либо недовольства.

— Что-то я не вижу здесь дорожных полицейских…

— Здесь практически нет такой полиции.

— Здесь разрешены сигналы?

— А что, в Нью-Йорке запрещены?

— Но…

— Здесь другой принцип управления автомобилем, — Майкл лучезарно улыбается, кладя руку на кнопку клаксона. Автомобиль взвыл, перекрывая остальных. — Отличный сигнал! Совсем но-вый, итальянский! Я тебе потом его покажу: шесть хромирован-ных труб! Не автосигнал - настоящий орган!

— Что значит “другой принцип управления”?

— Как ты заводишь машину в Штатах?

— Что значит “как”?

— Ну, в какой последовательности?

— Усаживаюсь. Пристегиваю ремень. Ключ на старт. Драйв.

— Здесь иначе.

— ?!

— На Ближнем Востоке водитель сначала кладет руку на кнопку клаксона, а потом уже... — они расхохотались, — все остальное!

В это время один из автобусов тронулся. Почти не глядя пе-ред собой, а ориентируясь на его дымовое облако, Майкл повел машину, обращая внимание Харвея на достопримечательности местных девушек.

— А вот и наш дом!

На фоне бело-серых отелей здание американского посоль-ства выглядит темным, неприступным дзотом. Оно покоится на мощных кубических опорах, нависая над тротуаром мрачной глы-бой бетона.

— Давно не видел такого уродства! — констатировал хирург.

— Зато надежно, — Майкл мигнул светом фар, приветствуя охранников. — Наши учли трагедию в Бейруте. Помнишь, когда террористы взорвали штаб морской пехоты в Бейруте? А вот эти мощные опоры возьмут на себя взрыв любой силы, любое коли-чество осколков или снарядов прямого попадания. Само здание при этом не пострадает!

Двое агентов безопасности, похожие на горилл в длин-нополых пиджаках, заглянули в салон, обследовали содержимое багажника и моторного отсека. После этого шлагбаум поднялся.

— Симпатяги, правда? — Майкл ловко поставил машину на стоянку.

— ЦРУ?

— И “Зеленые береты”. Можем спать спокойно!

Миновав еще два поста охраны, а затем камеру фильтрации, Харвей и Майкл вошли в просторный холл.

Поднявшись на третий этаж, они предстали перед высушен-ной блондинкой неопределенно-старческого возраста. Скалясь в стандартной улыбке, она протянула костлявую руку Харвею:

— Добро пожаловать! Добро пожаловать домой, сэр! Посол, к сожалению, не может принять Вас сегодня - его срочно вызвали в Иерусалим. Вы встретитесь с ним послезавтра. Сегодня с Вами побеседует вице-консул.

— Как скоро я смогу улететь в Штаты?

— Как только мы оформим для вас новый паспорт и уладим формальности с МИД Израиля. Это займет несколько дней. Для Вас получен факс из Вашингтона, — она протянула ему бумагу.

“Дорогой Харвей! Рад твоему освобождению и надеюсь ско-ро встретиться. Обещанные за тебя пять миллионов долларов передаю в твое распоряжение. Чувствую себя прекрасно! Желаю удачи. Всегда твой Стэнсон”.

Next >>

 1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   11   12   13   14   15   16   17   18   19   20   21   22   23   24   25   26   27   28   29   30   31   32   33   34   35   36   37   38   39   40   41   42   43   44   45   46   47   48   49   50   51   52   53   54   55   56   57   58   59 

Copyright © Mark Turkov, 1993

Copyright © Business Courier, 1998 - 2000