«Несравненный» Роман Виктюк

Предлагаем вашему вниманию самые интересные отрывки из недавнего интервью Виктора Романовича Виктюка, которое он дал накануне гастролей его театра с пьесой «Несравненная».«Флоренс жила, не оглядываясь на мнение окружающих. Дженкинс — грузная, не очень красивая женщина, была фантастически харизматична. Дженкинс не нужны были ни деньги, ни успех, она служила музыке, а не расчету. Об этом непросто говорить сегодня, когда имитация оказывается важнее подлинного. У нее было свое понимание музыки и свой восторг перед ней. Оперная певица, у которой, по мнению специалистов, не было ни слуха, ни голоса, сумела добиться необычайной популярности у зрителей, обожавших ее за невероятную внутреннюю свободу».«Мудрость и старение – это одно, а старость и дряхлость – другое. Флоренс – певица, артистка — и оставалась таковой до последнего вздоха. В нашем спектакле показан ее последний концерт в Карнеги-Холл в Нью-Йорке – ее апогей, высота взлета как актерского, так и человеческого. Несмотря на то, что все и всё вокруг, включая общество защиты Верди, насмехались над ней, нападали на нее и пытались уничтожить ее как певицу, она прежде всего оставалась человеком, актрисой, а потом надела крылья ангела и хотя ей были противопоказаны балетные движения, пыталась танцевать и взлететь. Она настойчиво кричала миру «Я пела и буду петь до последнего вздоха!». И она, действительно, пела до последнего вздоха – вот об этой смелости и дерзости на пороге старости и смерти и рассказывает наш спектакль. Флоренс ужасно пела! Но то, что было у нее внутри – было прекрасно. Потому что внутри у нее была чистая мечта, которой она жила. Пение стало смыслом ее жизни. Мечту можно попробовать купить, как делают сейчас на эстраде… А для Флоренс мечта стала жизнью, она верила в свою звезду, даже когда все вокруг смеялись».«В том эпизоде, который показан в нашем спектакле — ей 65 лет. И тот день — это были 40-е годы 20-го века — стал для Флоренс лучшим. Я считаю, что «третий» возраст зависит от того, как прошли первые два периода – детство и зрелость. От того, как в них ставились и решались вопросы нравственности и совести. «Совесть» ведь пишется и проговаривается как «со-весть», и человек всю жизнь зависит от этих вестей и нитях свыше. Если ему удавалось правильно себя дергать за эти ниточки в первые два периода, то и в третьем периоде, в «третьем» возрасте будет новый взлет, новая молодость, новые крылья для полета, который уже не остановить – я в этом убежден».«Если поколение сохранило в себе детскую чистоту и веру, то переход в иной мир для этого поколения не страшен. Я дружу только с теми, кто живет именно так и отстаивает именно такие убеждения. Цифры возраста не имеют значения, а вот если детство в тебе исчезает, то надо задуматься. Если же применить эти принципы к театру, к русскому театру, то на моих глазах ушло поколение «великих детей». У великих артистов и в старости сохраняется детское ощущение мира и любви. Ульянов, Яковлев, Ефремов — мои друзья — один за одним уходили, потому что детство сегодня не востребовано. Над наивностью и чистотой издеваются. И потому великие уходят, объединившись. Я говорю страшные вещи, но это правда».«Эти качества вызывают смех и цинизм, потому что мир сошел с ума и эти ценности в сумасшедшем мире никому не нужны. Мой великий земляк, львовянин Ежи Лец сказал «Жизнь прекрасна, если не вспоминать о прошлом и не думать о будущем». Это-то и грустно».

Источник - news.israelinfo.co.il